ВЫБОРЫ
В УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ
СОБРАНИЕ
И НАШЕ ОТНОШЕНИЕ К
БОРЮЩИМСЯ ПАРТИЯМ
Как к самой идее
Учредительного собрания,
так и к выборам его
делегатов наша группа
относилась отрицательно.
Под влиянием агитации
группы трудовое
население района в
большинстве своем тоже
отрицало самую идею
Учредительного собрания,
однако не все это
большинство трудового
населения бойкотировало
выборы. Это объясняется
тем, что
социалистические партии
– левые и правые эсеры,
социал-демократы-большевики,
меньшевики и сильная
партия кадетов – повели
бешеную агитацию по всей
стране за списки своих
кандидатов. Под влиянием
этой их агитации
трудовое население
страны разбилось на ряд
группировок, совершенно
разорвав свое единство,
даже в вопросе о
социализации земли.
Кадетам и меньшевикам-эсдекам,
которые в то время
стояли за передачу земли
за деньги, это было на
руку. Наша группа, следя
за всеми действиями
упомянутых партий,
действиями,
разрушавшими единство
тружеников всей страны,
предпочла кадетам и
эсдекам эсеров и
большевиков и в пользу
этих последних
воздержалась в это время
от активной борьбы за
бойкот выборов,
предоставив своим
членам, выступавшим на
митингах и собраниях,
устраиваемых этими
партиями, разъяснять
трудящимся, что если кто-либо
из них верит в идею
Учредительного собрания
и желает участвовать в
выборах делегатов в него,
то тогда нужно
голосовать за
социалистов-революционеров
(левые и правые эсеры
выставляли один список,
№ 3) или за большевиков –
список № 9. И хотя выборы
происходили на Украине с
многочисленными
списками кандидатов, но
привлекали трудящихся
три из них: № 3 –
социалистов-революционеров,
№ 5 "украинский", т.
е. сброд
социалистической,
шовинистической и
национальной мешанины, и
№ 9 – большевистский.
Списки эсеров и
большевиков (№ 3 и № 9)
имели колоссальный
успех там, где трудовое
население участвовало
полностью в выборной
кампании. № 5, "украинский"
список, имел меньше
успеха на Левобережной
Украине, чем любой из
двух предыдущих (№ 3 и №
9) списков.
Правда, успех
левых социалистических
партий в выборной
кампании объясняется, с
одной стороны, тем, что
украинский трудовой
народ, не изуродованный
политикой шовинистов,
сохранил в себе свои
природные своеобразные
революционные черты и
голосовал за
революционные партии. С
другой стороны,
объясняется это еще и
тем, что идея
украинского
освободительного дела
строилась не на трудовом
и социальном
самоопределении Украины,
а на буржуазно-национальном,
причем и эта
неприемлемая для
двадцатого века идея
буржуазии проводилась в
жизнь ненормально и
безответственными
людьми, даже когда они
натягивали на себя
социалистические ярлыки
и стремились говорить по-социалистически.
От этого суть дела не
менялась: вопрос "украинского
освободительного дела"
оставался замкнутым в
крайне шовинистические
рамки. Сами главари его,
за исключением двух-трех
человек, в конце концов
тоже продавшихся
немецкому юнкерству в
совместном походе
против революции,
представляли собой
крайне разношерстный
элемент, и это привело в
ряды "украинского
освободительного дела",
даже на руководящие его
посты, людей, которые
могли говорить по-украински,
но которым не место было
в рядах украинского
освободительного
движения.
Ничто другое,
как эта буржуазность и
эта форменная
шовинистическая
политическая
преступность вождей
украинского
освободительного дела,
– преступность по
отношению к трудящимся,
к их великим завоеваниям
прямым революционным
путем свободы и права на
самоопределение и новое
свободное социально-общественное
строительство, вызвали у
трудящихся ненависть к
самой идее "украинского
освободительного дела".
Украинские
революционные труженики
заметили все это сами во
время и массы пошли
против него, не щадя
ничего с ним
соприкасавшегося. Через
два-три месяца после
своего активного
выступления против
украинского
шовинистического
движения, уродовавшего
великие начинания
Русской Революции на
Украине, они убедились,
что были правы, выступая
сразу и решительно
против него.
Правда, в нашу
задачу не входит в этих
очерках разбирать
физиономию украинского
шовинистического
движения, столь много
причинившего вреда делу
революции. В нашу задачу,
в данном случае, входит
правильное освещение
того, какое влияние
оказал Октябрьский
Переворот сразу на
второй день после
торжества в Петрограде и
Москве – на украинских
революционных
тружеников Запорожья и
Приазовья, в особенности,
на ряд районов:
Александровского,
Мелитопольского,
Бердянского,
Мариупольского,
Бахмутского и
Павлоградского уездов –
районов, которые идейно
были связаны с
Гуляйпольским Советом
Крестьянских и Рабочих
Депутатов и считали его
инициатором в борьбе
против правительства за
право расширения и
углубления
антигосударственнического
революционного процесса.
Я утверждаю из
жизненного опыта
районов, за которыми я
серьезно следил, что в
первые два месяца –
именно ноябрь и декабрь
– торжество
Октябрьского Переворота
в России украинскими
тружениками на местах
было только
приветствуемо. Хотя они
и не брали из его
положений для своих
действий ничего, но
считали, что в основе
Октябрьского Переворота
лежат идеи подлинной
революции, исходящее из
глубоких недр
проснувшихся
подневольной деревни и
порабощенного города.
Гуляйпольский
район находился все
время до октября на пути
к тому, чтобы придать
определенный и глубокий
характер революции,
характер совершенно
независимый от каких бы
то ни было
государственных идей,
даже тогда, когда в г.
Екатеринославе в конце
ноября 1917 года,
сорганизовалось четыре
официальных власти, из
которых каждая в
отдельности
претендовала на
руководительство
революционными массами
всей губернии и которые
из-за этого злобствовали
друг на друга и дрались
между собой, втягивая в
свою драку тружеников.
Гуляйпольский район
оставался совершенно
независимым от той или
другой из этих сторон,
которые, случалось,
временно торжествовали
одна над другой.
К первым числам
декабря в
Екатеринославе
фактически торжествовал
уже блок большевиков и
левых социалистов-революционеров.
Гуляйпольский район,
признавая эти партии за
революционные, тут же
безошибочно определил
степень их
революционности.
Трудящиеся
говорили: мы считаем
большевиков и левых
социалистов-революционеров
революционерами за их
активную деятельность в
революции. Мы
приветствуем их как
стойких борцов. Но мы
опасаемся их как
властников, ибо они,
восторжествовав за счет
наших сил над буржуазией
и поддерживавшими ее в
ее стремлениях разбить
революцию правыми
социалистическими
группировками, сразу
выдвинули свою власть,
от которой попахивает
властью вообще, которая
веками нас душит,
властью, которая что-то
мало видно, чтобы
стремилась использовать
свое торжество для
водворения в жизнь идеи
трудящихся
самоуправляться у себя
на местах без приказа и
указа начальников. Везде
учреждаются
комиссариаты. И
комиссариаты эти больше
с полицейским лицом, чем
с лицом равного брата,
стремящегося нам
объяснить, как лучше
было бы устраиваться нам
самим самостоятельно,
без окриков начальников,
которые жили на нашей
шее до сих пор и не
принесли нам ничего,
кроме вреда. А раз этого
стремления со стороны
революционной власти не
видно сейчас, раз вместо
него учреждаются
полицейские институты,
из которых вместо совета
сыплются окрики
начальства, то в будущем
его совсем не увидишь. В
будущем этот приказ для
каждого инакомыслящего
и не в такт приказу
ступающего по
освобожденной земле
явится смертью и
разрушением его свободы
и независимой жизни, к
которой мы стремимся.
Труженики
отдавали себе отчет,
хотя и в туманных
выражениях, но верно, что
за счет их крови и жизни
совершаются события, в
которых одно зло
ниспровергается, а
другое навязывается им
под всевозможными
предлогами.
То, что трудовые
массы имели
представление о
стремлении политических
партий вооружало их на
Украине против правого
крыла социалистического
движения и соединяло с
теми, кого они видели на
этом пути в своих рядах.
На этом пути в своем
авангарде они видели
большевиков, левых
эсеров, анархистов. Но
первые две
социалистические
группировки знали, что
им нужно было в этот
момент делать и, помимо
того, что заключили союз,
они, каждая в своих
рамках представляли
определенное единство в
действиях. Это выдвинуло
их более выпукло в
глазах трудящихся и
определило их под одним
названием "большевики",
названием, в котором
сливались все
революционеры.
Это законченное
революционное целое
трудовые массы видели в
своем авангарде и
говорили: "Мы этих
революционеров от души
приветствуем; но у нас
нет никаких данных на то,
что они не передерутся
между собой из-за
стремления быть первыми
среди нас, во всем
подчинить нас себе. Это
стремление у них есть и
этим они создают новую
войну, ставя нас,
тружеников, наше право
на революционную
самодеятельность на
пути творческого
завершения революции на
колени в угол перед
своими эгоистическими и
преступными партийными
интересами". И это
заставляло
революционных
тружеников
гуляйпольского района
быть в это время
бдительными более чем
когда-либо.
Нестор
Махно
